Собрание сочинений. Том 1. Путешествие к просветлению. Просветлённая храбрость. Сердце сострадания - Дилго Кхьенце
Затем он рассмеялся и продолжил:
– Так или иначе, но этот мальчик действительно будет нести ответственность за имение семьи. Однако существует серьёзное препятствие. Вы хотите, чтобы я объяснил вам, как его избежать?
Отец, конечно же, согласился.
Адзом Другпа задумался на мгновение и сказал:
– Всё-таки будет лучше, если он станет монахом.
На это отец ответил, что такой вариант развития событий маловероятен. Тогда Адзом Другпа пообещал, что в таком случае попробует устранить препятствие. В комнату принесли стрелу долгой жизни, и взрослые измерили её длину. Адзом Другпа прочитал молитву-призывание долгой жизни, и они снова измерили длину стрелы. Выяснилось, что стрела стала на пядь короче.
– Это указывает на то, о чём я говорил, – сказал Адзом Другпа, – это то самое препятствие.
Однако произошедшее не особенно впечатлило отца. Адзом Другпа прочитал молитву-призывание ещё три раза, после чего стрелу снова измерили, но на этот раз она стала даже длиннее, чем была изначально.
– Я не совсем обычный человек, – сказал Адзом Другпа, – и если вам интересно моё мнение, то я повторю ещё раз: мальчику всё же лучше стать монахом.
Но отец лишь упорно молчал. На протяжении следующих семи дней Адзом Другпа давал мне благословение долгой жизни. В последний день он сказал:
– Мне удалось устранить препятствие.
Вскоре мы вернулись домой, и на этом разговоры о моём монашестве прекратились.
По дороге в Денкхог мы встретили Дзогчена Ринпоче, который организовывал большой пикник перед главным входом монастыря Дзогчен. Он также высказал мнение, что у меня будут препятствия и для их устранения нам следует как можно чаще даровать жизнь животным. У нашей семьи было много животных, и когда мы вернулись домой, по распоряжению отца несколько тысяч овец, яков и коз избежали забоя.
В тот самый год я обварился супом. Самым сложным временем года для нашей семьи было лето, поскольку мы работали на земле, и у всех было множество дел. В этот период мы нанимали много помощников. В нашем имении всегда было полно работы, и поэтому нам требовались работники. Для этих работников на кухне в огромном котле готовили суп. Однажды вечером мы с братом играли недалеко от очага, перекидывая туда-сюда угольки. Один из этих угольков угодил мне прямо в голову. Я потерял равновесие и приложился к котлу с супом. Кипяток плеснул мне на ногу. Я носил чубу из овчины, и она буквально приварилась к моей коже, что вызвало сильный ожог. Моя левая нога покрылась волдырями и ужасно болела.
Нижняя часть моего тела так сильно обварилась, что мне пришлось провести в постели несколько месяцев. Я тяжело переносил эту болезнь, несмотря на то что родные заказывали для меня множество ритуалов долгой жизни. Однако в каком-то смысле это была настоящая удача, поскольку отец, обеспокоенный случившимся, попросил нескольких лам погадать о моём будущем, и они, не сговариваясь, все сказали, что мне лучше стать монахом. Шечен Гьялцаб сказал, что мне не прожить долгую жизнь, если моё намерение стать монахом не будет осуществлено.
Отец был в отчаянии. Он спросил меня:
– Какую церемонию, на твой взгляд, нужно провести, чтобы тебе стало полегче? Есть какой-то способ сохранить твою жизнь? Если такой способ есть, мы обязательно сделаем всё необходимое.
Больше всего на свете я хотел стать монахом и сказал отцу:
– Лучшее средство в этой ситуации – носить монашеские одежды.
Отец тут же распорядился сшить одежды. Когда их положили на мою кровать, я почувствовал настоящую радость. Я также хранил под подушкой ритуальные колокольчик и дамару.
На следующий день я спросил Ламу Осэла побрить мне голову. Говорят, в тот день некоторые из наших домашних работников были расстроены до слёз, поскольку «последний из братьев Дилго собирается взять монашеские обеты, а это означает, что у семьи не будет наследников». Но сам я был очень счастлив, так счастлив, что даже почувствовал себя лучше, здоровье моё пошло на поправку, и мне больше не грозил риск летального исхода. Мне было тогда десять лет.
Не случись этого происшествия, я не смог бы обучаться у Шечена Гьялцаба и остальных своих учителей. Когда я стал монахом, отец спросил, где я должен проживать. Многие ламы настаивали на том, чтобы меня возвели на трон, но отец изъявил желание, чтобы я проживал дома. Он сказал, что поскольку я был тулку, то, пошли он меня в один из монастырей – Шечен или Дзогчен, я лишь буду тратить своё время впустую, живя на подношения. Поэтому, после того как я стал монахом, я так и остался жить в доме своей семьи.
Когда мне исполнилось тринадцать лет, я написал стихотворение:
Кьема! Кьеху!
Любимые родители, что подарили мне жизнь, наполненную
Свободами и благоприятными возможностями,
Вы заботились обо мне с любовью —
С самого детства и по сей день.
Именно вы познакомили меня с истинным учителем,
И благодаря вашей доброте я вступил на путь освобождения.
Услышав историю жизни своего совершенного учителя, я размышлял о ней, а затем сделал объектом медитации.
Я решил, что постепенно оставлю позади все заботы обычной жизни
И отправлюсь бродить по пустым, безлюдным долинам.
Отец и мать, оставайтесь же в своём красивом комфортном доме,
А я, ваш сын, мечтаю лишь о свободной пещере в горах.
Благодарю вас за удобную добротную одежду, которую вы мне дарили,
Но теперь я в ней не нуждаюсь, поскольку мне больше по душе накидка из бесцветного войлока.
Я оставляю вам все свои ценности;
Чаша для подаяний, посох и накидка практикующего Дхарму – вот всё, что мне нужно.
Я отказываюсь от удобств и имущества без всякого сожаления,
Текст с драгоценными наставлениями – вот единственное моё сокровище.
Я ухожу из этого сада распустившихся цветов
И направляюсь в дикие места, где видны лишь крутые утёсы.
Мне не нужны слуги, которые лишь подливают масла в огонь гнева и привязанности;
Птицы и дикие звери – вот компания, которая мне по душе.
Когда я находился в присутствии своего всеблагого учителя,
Во время посвящения тайной сердечной сущности
Я поклялся отказаться от всех дел обычной жизни
И посвятить себя целиком практике Дхармы.
В моём сердце
